Публикация Анны Макеевой.
Переворот
ГЛАВА III
ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ I
Дней через
пять положение у мятежников создалось напряженное. Не было мятежа еще в Ногушах,
Нязепетровске и в ряде других мест. На подавление кулацких восстаний с юга, со
стороны Белорецка шел отряд Чеверева, который и подавил кулацкое восстание в
селе Месягутово. Из Сараны шел рабочий красногвардейский отряд под
командованием Борчанинова. Этот отряд подавил восстание в Ногушах, 22 июня этим
отрядом оно было подавлено. Был крупный отряд красногвардейцев в Нязепетровске.
Дежурившие на постах по дорогам вокруг села мужики, чуть заметив где-нибудь
верхового, сообщали в волость, и уже поднималась паника. Гудел большой колокол
на церкви. Так, 13 июня 1918 года, в праздник Вознесения, Хлебникова из Емашей.
На горе, у часовни, шло богослужение. В это время, заседая в волости
белогвардейский штаб решил уничтожить всех арестованных большевиков. Вот, что рассказывали
очевидцы, оставшиеся в живых, Носов В…. И Сатаров Гефар. Причем последний был в
то время тоже большевиком и числился в красногвардейской дружине. Человек этот
жил все время в батраках у Старобелокатайских кулаков. Был, видимо, хорошо
законспирирован и нигде в официальных списках записан не был. Поэтому он
избежал ареста и свободно, вместе со своим хозяином-кулаком, разгуливал в
помещении волости и все, что тут было в тот день видел своими глазами. Слух о
том, что наступают красные, и что будут бить большевиков, распространился тут
же. Как раз стал накрапывать дождь и народ, не дождавшись конца службы, почти
весь пустился бежать под гору, в село, многие разошлись по домам, а некоторые
повалили к волости. Волостная ограда заполнилась народом. Тут были не только
мужики и женщины, но и ребятишки. Ведь у многих здесь сидели родные. Ребята,
как обычно, забрались на заборы и на ворота. В это время, к воротам на хорошей
вороной лошади подъехал седой человек, лет так 22-25, одет он был в кожаный
костюм, оружие на нем не было. Подъехав он спросил: -В чем тут дело, товарищи?
К нему подскочили два мужика, стащили с лошади и увели в помещение, посадив его
в коридоре на большой сундук, тут же к ним подошел Водолеев Петр, они втроем
допрашивали его. Это был большевик Макаров К.В., приехавший со ст. Ункурда в с.
Старобелокатай. Жили они тогда в Бердяуше, он работал на железной дороге, а
жена, уроженка из Старобелокатая была тут в гостях. Один из мужиков стащил с
Макара кожаную куртку, а другой ударил его по голове обухом топора. Вся стена
над ним покрылась брызгами крови. Человек был изуродован и повалился на сундук.
В этот же мин Водолеев выстрелил из винтовки в бок. Так погиб большевик
Макаров. На крыльцо вышел весь штаб белогвардейцев. Стоявший на крыльце белогвардеец
Фаронов Дмитрий Николаевич по списку выкликал кавалеристов: - Кульбиков Илья
Екимович! - Бекетов Иван Егорович! - Вязовиков Павел Кузьмич! -Водолеев
Александр! Они выходили и строились у крыльца. В это время Михайло Абрамов, по
прозвищу Миша-барма бегал на волостной ограде с веревкой в руке и скороговоркой
кричал: -Надо вешать! Надо вешать! Сделав петлю, он прикрепил ее к амбарной
слеге, слегка потянул и слега обломилась. Так с петлей у него не вышло. Пара
здоровых парней кавалеристов с обнаженными шашками встали под окном на крыльце.
Собравшийся народ уже плохо вмещался в ограде волости. Пришли люди с хуторов и
заимок и даже из деревни Шакарлы. Первым вызвали большевика Вязовикова Гаврила
Николаевича, экзекутор Фаронов сказал: -Ты землю просил? Вот и землю и
получишь! Раздалась команда: «Раз, два, три». Сверкнули шашки и человек упал на
землю. Вторым вывели из волостной каталажки большевика Носова Павла Федоровича
и поставили под окном. Увидев, что его ждет, он во весь голос успел крикнуть: -
Мы вечно работали на вас, за это теперь вы убиваете нас? Найдутся люди, побьют
и вас! С этими словами зарубленный шашками Носов П.Ф. упал вниз лицом. После
этого вывели Кустикова Якова Андреевича. Вышел человек со связанными сзади
руками, с обнаженной истерзанной грудью и надувшимся синим лицом. По команде
Фаронова, снова сверкнули шашки. Удары пришлись по шее, Кустиков лишь опустился
на колени, но не упал. Тогда от второго удара наотмашь врезалась сабля в
затылок до половины головы, и он свалился на землю. Потом вывели Ожегова Ивана
Ивановича – младшего. Вышел тоже со связанными сзади руками, небольшого роста,
коренастый парень с белыми как лен волосами. Встал лицом к народу и замер.
Видимо он что-то хотел говорить, но не мог. Кто-то безудержно и горько плакал.
У многих на глазах были слезы. И тут кто-то крикнул: - Его не надо рубить!
Тогда экзекутор Фаронов сказал: - Ладно, его оставим, приведите старика. А он
пусть глядит, да казнится! И старика привели, тоже Ожегова Ивана Ивановича –
отца. Снова раздалась команда: «Раз, два, три». Снова сверкнули сабли, и
человек упал вниз лицом. Так убили уже на глазах у сына его родного отца.
Следующим вывели из амбара Шихова Николая Алексеевича. Опять та же команда и
тот же результат. Ни одних из них не плакал, не просил у своих палачей пощады.
Теперь была целая толпа трупов. Некоторые были еще живы и шевелились. По списку
из амбара вызвали Носова Василия Федоровича, брата уже зарубленного большевика.
Вышел молодой парень с карими глазами и черными кудрями на голове. Толпа вся плакала,
ревела… И тут враз народ шарахнулся в сторону. На площади появились вооруженные
конники. На крыльцо волости взбежал и начальник этой группы – Дремин Андриан.
Тогда лишь все поняли, что это не красные. Народ заволновался еще пуще. В толпе
раздались стоны и крики. - Хватит, не надо больше убивать! И так сирот наделали
много. Как бы самим не пришлось отвечать. Боясь, чтоб возмущение не вызвало
другой оборот, дальнейшая казнь была прекращена. Расходились и плакали люди. В
этот же день весть о страшном зло действии разнеслась по селу, по всем хуторам
и лесным заимкам. И никто нигде не радовался. Все говорили, что зря это сделали.
Однако, Белокатайская вендетта началась. Перед ошарашенными бандитами встал
вопрос, а что же делать с остальными большевиками? И тот жен экзекутор Фаронов
обратился к толпе: -Братцы, а что мы будем делать с остальными? -Как что?
Отправляйте в Златоуст, а там пусть разберут! – послышалось из толпы. Время уже
было позднее – ночь. Вызвали людей, главным образом, из семей арестованных большевиков
и заставили выкопать одну большую могилу, но не на кладбище, а за ним на горе.
Так поп Захар и другие церковники хоронить на кладбище большевиков не
разрешили. Уже ночью, когда яма была готова, трупы были погружены на тяжелые
тележные дроги и увезены. Когда стали хоронить, некоторые замученные оказались
живыми, их уже в яме добивали кайлом. В этот же день была создана пресловутая
следственная комиссия, в которую вошли: Устюгов Николай Михайлович (Абрамов
кривой) Лыткин Павел Васильевич (Паша-матрос) Седов Дмитрий Алексеевич Членом
уездной следственной комиссии в Златоуст был назначен Устюгов Н.М. Этим самым,
озверелые главари мятежа нашли выход для дальнейшего уничтожения большевиков.
Теперь уже не было убийства на глазах у людей. По решению этой комиссии
большевиков уничтожали группами и в одиночку, во время всевозможных этапов в
Златоустовскую тюрьму и в другие места. Придя из дому на лесные заимки в тот
вечер сердобольные бабы рассказывали: -Эх, бабоньки! Ох! В деревне-то, что
сделалось? Ведь намясничали мужики-то! Намясничали! Так рассказывала своим
товаркам Бекетова Татьяна. Заимки были застроены кустами по пять, семь штук
недалеко одна от другой, но каждая на своей земле. Почти каждый вечер бабы и
собирались на одной из них, поджидая ушедших в деревню женщин, узнать о
новостях, которые появлялись почти каждый день в это грозное время: -Да что же
это такое? А вдруг, если красные придут, так что тогда будет? – Хором кричали
чуть не все разом перепуганные бабы. Совершилось неслыханное злодейство,
казалось бы, что это должно отрезвить некоторые буйные головушки, но нет,
однако, террор продолжался. Так, по дороге между Старым и Новым Белокатаем, на
горе Гремице, убили одного молодого парня и закопали его на меже делянки. Убили
одного шакарлинского парня лишь за то, что он возил продукты на станцию Сулея
для красной гвардии. По дороге из Белокатая в Емаши убили большевика Новоселова
Е.Ф. В деревне Соколках набросился на него некий Карпо и нанес ему несколько
ударов железными вилами. Обливаясь кровью, он шел еще около двадцати
километров, а когда совсем обессилел, то озверелые конвоиры закопали его живым
в землю, уже недалеко от села Емашей, в Студеном логу. На другой день после
казни большевиков, вызвали женщин из семей пострадавших и заставили их мыть
полы и стены волости, забрызганные кровью. А также закапывать кровь, пролитую у
крыльца, на месте казни под окном в ограде волости. Всех остальных большевиков
перевели километра за два от волостного правления, в улицу Загора, в каменную
кладовую кулака Бекетова Ефима. Причиной этому послужило то, что из амбара в
ночь после казни, разобрав крышу, убежал один из арестованных – Дятлов Зотей
Васильевич. Каменная кладовая, пожалуй, было единственное место, откуда без
посторонней помощи уйти было нельзя. Вот туда-то и перевели всех арестованных,
да и сами руководители белогвардейского штаба, братья Фароновы и офицер Устюгов
Иван Матвеевич жили рядом. Во второй половине июня, на маленькой лесной дороге
в речке Китеришка, наткнулся на засаду белых неизвестный человек. Он шел с
Ункурды в Старобелокатай. После говорили, что это был связной, посланный в
Белокатайскую волость для связи с сидевшими большевиками. Вели этого человека
двое мужиков, сильно били его кулаками по лицу. Так завели его в волость и
сунули в кутузку. Немного погодя в волости появился Паша Лыткин (Паша-Матрос).
Схватил пику и, сунув ее в окно, он тыкал ей и все старался заколоть
арестованного, но человек сидел в ближнем углу, а длинная казачья пика не
позволяла его достать. Разозлившись, что не мог заколоть человека, Паша бросил
в угол пику и убежал. Тогда старик-охранник вывел его к речке Сакасте, а там он
долго умывался, смыл кровь с лица и волос, а потом они ушли с ним обратно в
волость. В этот же день под вечер в ограде волости происходила такая картина:
высокий мужик, остриженный в кружок, с огненными глазами, с какими обычно
рисуют на картинах сатану, метался по волостной ограде, в руках у него была
длинная соковалая оглобля. Перед ним в безумном отчаянии кувыркался человек.
Подняв оглоблю и, словно, прицелившись, этот мужик наносил хряский удар, у
мечущего человека ломались кости рук, ног и ребер. Обезумивший, он уже ничего
не видя перед собой, соскочил в последний раз и ударился грудью в ворота. Тут
его настиг страшный удар по голове. Все было кончено. Руководители
белогвардейского штаба, наблюдавшие эту картину, приказали этому же мужику, и
похоронить убитого. Поздно вечером труп был увезен и похоронен за кладбищем.
Так погиб неизвестный красноармеец. 2. В один из жарких июльских дней по селу проезжала
подвода. На телеге сидел один человек, временами останавливая лошадь, он звонил
в одну из печек, которыми была нагружена телега, и вызывал домохозяек, говоря
растяжно: - Кому печку? Кому надо печку? Некоторые подходили и, смеясь,
спрашивали: -Что это вы, дяденька, печки-то ноне больно рано продаете? Ведь до
зимы то еще далеко! -Раньше лучше! – отвечал Дубровский. Это был рабочий –
слесарь из Нязепетровска, который и в прошлые годы каждую осень, к каждой зиме
привозил в Белокатай по целому возу печек-калёнок. Проезжая центром села,
подвода остановилась в улице Сахаевке, опять раздался позывной клич: -Кому надо
печку? Народу в это время было мало - мужики большинство были в отряде, а
женщины на полевых работах. Охотников подходить к проезжему и покупать печки
было немного. К остановившемуся возу подошла Хариесса. Осматревшись кругом,
Дубровский тихонько проговорил: -Хариесса Григорьевна, не беспокойся,
голубушка, Егор Михайлович-то у нас, в Нязепетровске, жив и здоров, но вот
беда, промочил все документы. Так ты, голубушка, что у него осталось из
документов приготовь. Как обратно поеду, ты и передашь их мне. Да на вот тебе
денег и обязательно купи у меня что-нибудь, ну, самоварную трубу, а документы
незаметно и передашь вместе с деньгами». Слесарь Дубровский хорошо был знаком
еще раньше и никаких подозрений не вызывал. Подвода уехала дальше, временами
останавливаясь, и через час или два возвратилась обратно. Хариесса вынесла и
отдала документы, которые еще раньше были завязанные в платок и спрятаны. Передав
быстро документы вместе с деньгами, она взяла самоварную трубу и тут же отошла,
а подвода снова покатилась по улице. Много горя приняла Хариесса. Ее муж
большевик Щербинин Егор Михайлович, в день кулацкого мятежа бесследно скрылся и
канул в неизвестность. И вот теперь о нем пришла первая весточка. Уж чего
только не делали белогвардейцы и засады, и облавы, но найти Егора нигде не
могли. Все время вызывали Хариессу в штаб, требуя, чтобы она открыла
местонахождение мужа, а некоторые мучители приходили прямо в дом. Так Павел
Лыткин (Паша-матрос), приходя домой, наставлял Хариеесе в лицо пистолет и
требовал, чтобы она сказала, где муж и где он спрятал оружие. Но спрятанного
оружия не было, когда Егор уходил из дома, то подал своей матери боевую
винтовку в чехле и сказал: -На, мама, засунь ее хоть в огуречную грядку. Что
она тут же после его ухода и сделала. Дело это было днем, и кто-то подсмотрел.
Когда вечером пришли с обыском, то прямо взяли старуху и сказали: -А ну, веди
старая! Где заткнула в огороде Егорову винтовку? Делать было нечего, пошла и
показала. Больше оружия не было. А куда скрылся Егор, тоже никому не было
известно до сих пор. Тем не менее, семью продолжали тиранить. А когда
определился уже фронт и для белогвардейского отряда потребовали печёный хлеб,
так, буквально, замучили с выпечкой этого хлеба. Нужны были дрова, а как только
поехали в лес за дровами, так сейчас же приставал кто-нибудь и допрашивал:
-Куда? Да! Зачем? А один раз кулаки, все тот же Миша-барма, да Паша-Матрос
пришли темной ночью и увели ее на кожевню, которая находилась от села
километров за пять, говоря, что Егор Михайлович скрывается у них на кожевне. А
потом стали спрашивать у Хариессы, где находится ее муж, обещая ей за это
отдать целый кошелек золота, который вертел Миша-барма и говорил: - Вот скажи,
где Егор? Все отдам! Но что она могла сказать! А потом, потом было то, что
называется верхом человеческой подлости. Поизгалялись над ней и отпустили. Уже
утром она пришла домой и очень долго и безудержно плакала. Зато теперь получена
радостная весть, за все награда – Егор жив!
Комментариев нет:
Отправить комментарий