Не вошедшие в книгу: "Воспоминания земляков".
Два рассказа: «Федорка». "Случаи".
Рассказ «Федорка».
Мне недавно довелось побывать в родном селе, Советной, где я родился, провел детство и юношеские годы. Передо мной отчетливо встали картины прошлого, жизнь и события моего бедного детства. В моей памяти осталось много интересных историй и событий, о которых я и хочу рассказать.
Все истории и события относятся к 1909-1913 годам.
В Советной, у земского писаря, была интересная коза, которую звали Федорка. Были козы и у других жителей нашего села, но, то были обыкновенные козы, ничем не отличались от других коз.
Федорка свободно разгуливала по селу, хозяин ей предоставил полную свободу. Иногда Федорка злоупотребляла этой свободой, летом, бывало, заберется к кому-нибудь в огород, то в чужой двор зайдет. Все, от мала до велика в Советной, Федорку знали, в свое время Федорка хорошо знала свое имя, и сразу на него отзывалась. В обиду себя она не давала, могла постоять за себя. У Федорки были большие лунообразные рога, длинная борода, внешне она больше на козла походила. Пословица «упрям, как козел», ей подходила полностью. Если случится что, Федорка идет прямо навстречу, она ни за что не свернет в сторону, её нужно обходить. Федорка обладала хорошим обонянием, сразу чуяла, где вкусненьким пахнет. Федорка была очень общительна, в стаде коз, овец, она никогда не ходила, она всегда была там, где собирался народ. Она любила людей, и они отвечали взаимностью, уважали её. Молодежь Советной, в праздничные дни собиралась у магазии, Федорка всегда являлась туда, ляжет в сторонке и наблюдает. Все расходятся по домам, и Федорка спокойно пошла домой. Случился пожар, звонят в набат, все бегут на пожар, туда же спешит Федорка, встанет в сторонке и наблюдает. Похороны или свадьба, святое дело, Федорка тут. У Федорки была слабость, забраться куда-нибудь и съесть что-нибудь вкусное, когда её не угощают, она обязательно зайдет в открытые ворота или двери, проверить, нельзя ли поживиться. Рассказывает бабушка Дарья: «Было жарко, я во дворе расстелила полог и устроились с внучкой отдохнуть, внучка вскоре уснула и меня старую, сморил сон. Проснулась, батюшки мои, рядом с внучкой лежит Федорка, жует что-то и смотрит на нас. Я на нее закричала, она даже ухом не повела». Маленьких детей Федорка очень любила. В детстве друг у меня был соседский Игнашка, нам по 8 лет. Однажды он зовет меня: «Васька, иди скорей, у нас Федорка в сенях». Прибежали, Федорка, засунув мордочку в корчагу, аппетитно ест кулагу1. Вынет морду из корчаги, посмотрит на нас и продолжает свое дело. Мы с Игнашкой, решили наказать воровку, взяли палки и крадемся в сени, Федорка увидела нас, сообразила, чем ей грозит наше появление, попятилась назад, нагнула голову вперед рогами, топнула передними ногами и пошла на нас. Мы бросились наутек. В этот момент пришла Игнашкина мать: «Что вы ребята там делаете?». Услышав голос взрослого, Федорка выбежала из сеней, мы за ней, она свернула в проулок и к речке, мы решили поколотить её палками, когда мы подошли поближе, она нагнула голову вперед и боднула меня рогами в живот, я свалился в крапиву. Игнашка решил помочь мне и ударил козу палкой, она разозлилась, обернулась и боднула его в бок, он оказался рядом со мной в крапиве. Я вскочил и ударил её палкой, Федорка атаковала Игнашку в заднее место так, что у него штаны свалились, и бросилась за мной, я перепрыгнул через изгородь и стал звать деда Макара. Федорка стояла над Игнашкой, стоило ему пошевелиться, она начинала его бодать, Игнашка орет во все горло. Прибежал дед Макар с палкой, Федорка убежала за речку.
1Кулага, это пареное солодовое тесто, замешанное в корчаге на кипятке, пополам с ржаной мукой.
Дома нам обоим попало за Федорку. После этой истории мы боялись Федорки, а она знала и запомнила нас, при нашем появлении принимала боевой вид. Мы обходили её стороной.
У крестьянина Емельяна баня стояла у речки. Жена Софья еще днем натопила баню, закрыла её и ушла домой. Часа через два Софья с детьми пошла в баню. Дверь в баню оказалась открытой, Софья подумала, что это муж открыл баню, чтобы выпустить угар. Зашли в баню, зажгли фонарь, Софья начала раздеваться. Вдруг, девочка закричала: «Мама, в углу черт». Софья прикрикнула на нее: «Твори молитву, все пройдет». Сама глянула в угол, увидела рога, полураздетая выскочила из бани, схватив детей за руки, и побежали домой. Дома Софья предстала перед домочадцами с открытым ртом, сказать ничего не может. Сначала все рассказала девочка, что в бане они видели черта, беса с рогами. Софья пришла в себя, стала рассказывать все подробно, что видела черта с рогами, глаза у него светятся, ногами стучит. Софья была первой в Советной, кто видел настоящего черта. После рассказа Софьи поднялся переполох. Через полчаса почти вся Советная знала, что у Омелькиных в бане черт. Новость обрастала все новыми подробностями, стал собираться народ, соседка Крестина рассказывала, что черт за Софьей гнался до самого дома, другая соседка, Егориха, говорит, что черт Омелиху за горло душил, увидел крест и отпустил, а сам улетел по воздуху и залетел Тарасихе в трубу. Тарасиху в Советной считали колдуньей. Посоветовавшись, решили освятить баню святой водой, достали с божницы бутылку со святой водой, икону Николая Чудотворца, медный крест и пошли с фонарями в баню, выживать черта из бани. Со всех сторон сыпались советы: сжечь баню, идти исповедоваться, идти за попом Дорофеем, чтобы покадил и ладану набросал. Двинулись к бане, впереди самые набожные, с молитвой, с иконой и крестом, подошли к бане, Софья брызжет святой водой, приговаривая молитву… изыди сатана окаянная. Когда осветили фонарями баню – все ахнули и отпрянули назад. Черт преспокойно сидел на пороге бани, мотал головой и что-то жевал, не смотря на иконы и святую воду. Кто стоял дальше, кричали, что надо принести образ Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы. Черт, не обращая внимания на крики, вышел из бани и шагом пошел за речку, тут сразу все признали козу Федорку. Козу обозвали, как могли и стали расходиться по домам. Оказалось, хозяин сушил в бане зеленый мох, для постройки конюшни, коза уже не раз заходила пожевать свежего моху, хозяин её несколько раз выгонял из бани. На другой день в воскресенье, у пожарки, Ванька Мусолят рассказывал, как вчера у Емельяна поймали большущего черта с рогами и хвостом, говорил, что, вы мужики, чего доброго, дьякона Панкратия за черта не примите, он своим обличьем очень похож на черта. Ни в бога, ни в черта Ванька не верил, об этом он заявлял открыто, и неоднократно подвергался аресту. Однажды пьяный Ванька доказывал религиозным мужикам, что бога нет: «К черту всех богов и богородиц! Если есть бог, пускай он меня прямо тут накажет!». Бог Ваньку не покарал, а на другой день его арестовал урядник и отправил в Красноуфимск под суд, его осудили и выслали в Сибирь на два года. После возвращения из Сибири в 1915 году, Ванька открыто против бога и религии не выступал. Он был под надзором, и урядник предупредил, чтоб помалкивал, а то опять в Сибирь вышлют. После революции Ванька активно участвовал в конфискации у попа Дорофея добра. Во время кулацкого восстания в Советной в 1918 году, кулаки под руководством попа Дорофея расправились с Ванькой Мусолят. Кулаки его сильно избили, бросили в канаву у дороги, рассчитывая, что он больше не встанет и умрет в муках. Отец и мать пытались увезти его домой, но кулаки их избили и сказали, что их ждет, та же участь. На помощь Ваньке пришла его собака Шарик, он облизывал кровь с ран, потом сидел рядом. У Ивана была пробита голова в нескольких местах, от рубашки остались одни клочья. Он был физически очень сильным человеком, когда пришел в сознание, встал на ноги и дошел до первых домов, попросил напиться. Кто-то сказал кулакам, что Ванька жив, они его снова избили, бросили в телегу и повезли на кладбище. Когда его хотели стащить с телеги и бросить в могилу, он бросился бежать, ему выстрелили в спину, он еще перепрыгнул через изгородь, после следующего выстрела упал. Его еще живого зарыли в могилу.
В масленицу, в Советной был убит мужчина из соседней деревни, труп был обнаружен утром за селом на дороге. Труп нужно охранять до приезда врача и следователя, по указанию урядника, труп положили в дровеннике у Земской избы, на подвешенные доски. Труп накрыли рогожей, староста для охраны выделил Григория Криворучку и Егора Анкудинова. Над трупом повесили фонарь, чтобы было его видно из Земской избы. Ночью оба охранника не выходили из помещения, потому, что боялись покойников. Утром пришел сторож Савватей, истопил печки. Григорий и Егор, в ожидании смены, ослабили надзор за трупом, дед Савватей, был не трусливого десятка, пошел в дровенник за дровами. В дровеннике он увидел, что покойника нет, сразу побежал к охранникам. Охранники, сначала не поверили, потому что, труп только что лежал на месте. Решили, что нужно идти, лично проверить и немедленно сообщить старосте и уряднику. Григорий сначала идти в дровенник отказался, но Егор его припугнул, что за такую охрану можно попасть в тюрьму, Григорий тюрьмы тоже боялся, поэтому решил идти. Зажгли второй фонарь, и пошли в дровенник. В дровеннике они увидели: покойник стоит на ногах, навалившись спиной на край досок, другие концы досок упирались в перекладину, рогожа висела на груди трупа. В этот момент раздался фыркающий звук, решили, что покойник фыркнул. Егор и Савватей пустились на утек, у Григория подкосились ноги, и он присел и заойкал: все молитвы от испугу забыл. Он сквозь слезы кричал «ой, ой, свят, свят, спасите». От страху он даже чуть подмок, но все же, пополз в Земскую. Рассвело, пришла смена, пошли в дровенник, услышали, что там кто-то шевелится и фыркает, остановились, начали крестится, читать молитвы. Вдруг дед Савватей говорит: «Да там наверно Федорка, когда я шел, она около крыльца ходила, я о ней совсем забыл». Федорка лежала в дровеннике и что-то жевала, мужики стали ругать её. Федорка из любопытства залезла на доски с покойником, перевесила один конец, и случилось то, что случилось. Потом мужики долго смеялись над трусостью друг друга. Шорник Николай говорил мужикам, что не мертвых нужно бояться, а живых, мертвые никому не вредят, а Давыдка Колосопят и Федотка Бугай, могут с живых шкуру спустить и по миру пустить.
Земский писарь жил рядом с церковью, зимой Федорка промышляла у церковной коновязи, овес и сено в санях и кошевках. В январе в церковь приехала свадьба, венчать молодых, когда все ушли в церковь, Федорка забралась в сани, поела овса и сена и устроилась отдыхать. Закончилась церемония венчания, все стали выходить из церкви и рассаживаться по кошевкам и саням. В санях, где отдыхала Федорка, ехали две свахи, Марфа и Евдокия, когда они в потемках стали садиться в сани, Федорка встала и хотела выпрыгнуть из саней. Марфа, увидев в санях морду с рогами, упала в обморок, сбежался народ, Федорка была такова. Марфу привели в чувство, она была беременна, в скором времени у нее начались преждевременные роды. Потом по Советной поползли слухи, что в Федорку вселился бес, дъявол, черт, правда, этому почти никто не верил. Потом выяснилось, что слухи распускала прислужница попа, просфирня. Старуха Феклуша-Кликуша кричала, что эту козу надо убить и сжечь. Поп Дорофей, в действиях Федорки нашел антирелигиозные поступки и предложил земскому писарю, держать козу взаперти, или продать куда-нибудь подальше.
Было у Федорки в одно время два маленьких, беленьких козленка. Однажды Федорка с козлятами забралась на колокольню церкви, козлята пролезли сквозь решетки колокольни на карниз и разгуливали там, собрался народ, козлята из любопытства, с краю карниза стали смотреть вниз, разглядывать, что народ делает. Уж очень козлята были озорные: если ворота закрыты, пролезут под ворота, пролезут между жердями изгороди или перепрыгнут через нее. Как-то они забрались в избу к старушке Агафье, которая в это время поливала огурцы в огороде. В углу избы стояла деревянная кровать, козлята и устроились на этой кровати поспать. Агафья вернулась в избу, увидела спящих козлят и не стала их будить. Потом козлята проснулись, потянулись и спрыгнули на пол, Агафья их поругала, и они пошли по своим делам. Потом козлят хозяин продал и Федорка опять осталась одна.
Федорка не любила собак, они её тоже не особенно жаловали. Зато Федорка была не равнодушна к маленьким поросятам, пристально за ними наблюдала, на взрослых свиней она не обращала внимания. Увидев женщин на завалинке, Федорка обязательно подойдет и будет выпрашивать угощение, толкая женщин под локоть. Женщины её не злобно поругают. К мужикам она не подходила, потому, что от них пахнет табаком. Мужики бывало издевались над ней, подманят и дуют ей в нос табачный дым, Федорка начинает чихать, крутить головой. Пьяных Федорка тоже не любила.
Жил в Советной одинокий старик Семен, жена у него давно умерла, дочерей выдал замуж далеко. Все хозяйство у него состояло из избы, собаки Жучки и кота Мартьяна. Дед любил животных, в ту зиму у него жил хромой заяц, голубь с подбитым крылом, синичка и пара воробьев. Зайца дед достал из силка, принес домой и через неделю зайчишка поправился, только хромал. Зимой дед всю живность обогревал, кормил, лечил, а весной всех отпускал на волю. Заяц осенью прискакал обратно, да так и остался у деда. Жучка и Мартын не посягали на птиц, правда, кот пытался поцарапать зайца, за то, что он ел из его чашки. Дед Семен на всю округу славился, как мастер рассказывать сказки, знал он их много и мог рассказывать хоть всю ночь. Я сейчас вспоминаю, что дед Семен знал почти все Пушкинские сказки и точно воспроизводил их, знал он сказки и других писателей, хотя был совсем не грамотным. На базаре он часто покупал песенники, книжки с картинками и заставлял кого-нибудь читать. Один раз он заставил меня читать книжку «Дед Мазай и зайцы» три раза. Дед Семен сядет на скамейку плести лапти, вокруг устроимся мы, ребятишки, и он нам рассказывает сказки про чертей, тихо и таинственно, потом мы и из избы боимся выйти. Часто, мы, отпросившись у родителей, оставались ночевать у деда, он нас напоит чаем и уложит спать на полатях. Дед Семен был непревзойденный мастер по плетению лаптей, неделю плетет, в понедельник, в базарный день снесет на базар в Суксун-завод. Однажды дед шел с базара пьяненьким, распевая песенки, у изгороди Федорка пощипывала травку. Дед Семен сел напротив Федорки, хотел взять её за рога, угостить булкой, но от него пахло водкой. Коза так его боднула своими рогами, что дед перевернулся к верху ногами, а она пошла по своим делам. Дед вдогонку кричал: «Бессовестная блудница, чертова скотина!».
Случаи.
Хочу рассказать об одном случае из истории нашего села. Я не буду называть настоящих фамилий, имен, а буду называть крестьян по прозвищам. Нужно сказать, что в обращении друг с другом, было принято называть людей по предкам, прозвищам, например, Макаровы, Савины, Демидковы, Демкины, Гурьяновы, Олексины, Фролковы, Климины, Пахомковы и т.д. Говорили: Васька Демидков, Яшка Гурьянов, Петька Макаровых, Тюнька Ипатовых и т.д. В селе было много интересных людей, о которых можно увлекательно рассказывать. Вот один из таких, по имени Митька, 45-47 лет, физически здоровый, только было слабое зрение. Он никогда не носил рукавиц, в любой мороз ходил без шапки, баня у него была землянка, в огороде, в отдалении от домашних построек. Зимой Митька в баню ходил в одной рубашке, парился он один, потому что никто другой не мог выдержать такой его температуры. Парился он березовым веником долго, потом выйдет, поваляется в снегу и опять на полок, так повторяется несколько раз. После такой бани, он сразу выпивал литр холодного кваса. Пища у него, как у всех малокалорийная, но Митька употреблял её в больших количествах и за всю жизнь никогда не чем не болел. Однажды он все-таки заболел, послали за фельдшером, который осмотрев больного, выписал хинин, выдал 12 порошков, и велел принимать по одному порошку три раза в день. Митька решил скорее вылечиться и употребил все 12 порошков единовременно, и чуть было не поплатился жизнью. Потом фельдшер рассказал, что такую дозу хинина мог выдержать самый сильный организм и крепкое сердце, которое имелось у Митьки. В Советной было много таких сильных, интересных и умных людей.
Я знал мужчину, звали его Тюнька Молчун, он всю жизнь батрачил у богатого торговца кулака, было ему лет 30-35. Никогда он не был женат, и никогда никто не видел и не слышал, чтобы Тюнька имел какое-либо отношение к женщинам. Он был высокого роста, широк в плечах, русоволосый, со светло-голубыми глазами, красавец мужчина. Никогда не болел, никого в жизни не обидел. Однажды он ехал с поля на трех подводах, в распутицу. Впереди на захудалой лошаденке ехал бедняк, телега застряла в колее, лошаденка вытащить не может. Подошел Тюнька и велел выпрягать клячу, когда лошадь выпрягли, он впрягается в оглобли и вытаскивает телегу из колеи. У Тюньки была мать, добрая, тихая, работящая, жили они в избушке, и больше ничего у них в хозяйстве не было. Однажды Советную облетела весть, что Тюнька Молчун задавился у себя дома. Он висел в петле, привязанной к перекладине во дворе. Сбежался народ, тут же стоя на коленях, рыдала его мать, Авдотья, оплакивала своего единственного сына, Тюнюшку. Староста послал за урядником в волость, без урядника нельзя было вынимать из петли, урядник приехал часа через полтора. Тюнька был вынут из петли, составлен акт и через четыре дня его похоронили. Так никто и не узнал, из-за чего задавился Тюнька, да никто и не интересовался этим вопросом. Так закончилась жизнь хорошего человека. Поп Конюхов отказался отпевать в церкви Тюньку, по церковным законам не разрешалось удавленников, вносить в церковь.
Окончание следует.
Комментариев нет:
Отправить комментарий